От Стара-Загоры до Казанлыка и Шипки. «Бегство»
31 июля 1877 года Старозагорский отряд, после неравного боя с многократно превосходящими его силами Сулеймана-паши, был вынужден отступить к Балканскому хребту. За отступающими устремились тысячи болгар, покинувших Стара-Загору, Нова-Загору, Чирпан и окрестные села, спасаясь от озверелых турок{71}. Это движение на север женщин, детей и стариков известно в нашей истории как «бегство». Войска и население покидали Старозагорскую котловину несколькими дорогами: старой дорогой, проходящей через турецкое село Кутлуджа (Дубрава, ныне вошедшее в черту города как его квартал), через Дервентский (ныне Змейовский) перевал Средна-Горы, ведущий из Стара-Загоры в Казанлык, и мимо села Хриштени. Авангард, выйдя из теснины, достиг села Дервент (ныне Змейово) в Казанлыкской долине. Здесь он остановился, выжидая, пока сосредоточатся разбросанные дружины ополченцев. Вперёд выехали разъезды.
Во время отступления из Стара-Загоры суровые и закаленные в боях и походах русские воины проявили себя как высокогуманные люди.
«Русский солдат и здесь показал себя человеком большого сердца, — писал свидетель отступления из Стара-Загоры. — Каждый в меру своих сил и возможностей помогал мирному болгарскому населению: один нёс на спине ребенка, другой помогал собрать упавшие с повозки вещи, третий отдавал последние сухари своим «бедным братушкам»… В общей суматохе дети теряли родителей, а родители — детей. Русские офицеры взяли под своё покровительство несколько таких детей».
Один русский вахмистр вывел из Стара-Загоры трёх малолетних детей и повел их с собой. Группа казаков взяла с собой 15–20 болгарских детей. Каждый из казаков вёз в седле болгарского ребенка. Добрые «братушки» взяли с собой и корову, чтобы дети не остались без молока{72}. Впоследствии многие из этих детей стали воспитанниками русских полков, поступили в военные училища России, а затем вернулись на свою освобожденную родину. Спасшиеся от погрома беженцы, число которых достигало 100 тысяч, осели в Габрово, Тырново, Ловече и Свиштове. Многие из них активно помогали русской освободительной армии — становились переводчиками, разведчиками, ополченцами, вступали в отряды и четы, организуемые на дорогах войны. Ярким примером тому может [64] служить П.Р. Славейков, который стал командиром группы разведчиков, оперировавших в горах Стара-Планины.
К вечеру 31 июля большей части отряда и беженцам удалось пройти через старый мост на Тундже, который был построен ещё в 1816 году. Дорога представляла пеструю картину. Она была забита русскими воинами и ополченцами, обозами, телегами беженцев, скотом, бегущими жителями города и окрестных сел. Отступающие войска и беженцы разбили бивак в местности Туловско-Браниште, а на следующее утро продолжили путь к Казанлыку. Тем временем на Казанлык совершили нападение турецкие конные черкесы, но они были отбиты болгарским отрядом, которым командовал русский унтер-офицер Михайлов. О встрече русских разъездов с этим отрядом болгарских добровольцев рассказывает в своем дневнике русский офицер — очевидец событий:
«Мы приблизились к ним и увидели батальон из 300 человек болгар, построенных по двое и вооруженных ружьями самых различных систем. Нельзя было не радоваться при виде такой импровизированной части. Узнав, что в Казанлыке появились черкесы, они отправились туда прогнать их. Эта часть представляла собой главную силу восставшего населения, которой командовал унтер-офицер болгарского ополчения».
В направлении Казанлыка продолжали двигаться казачий конвой с князем Лейхтенбергским, казанские драгуны, киевские гусары и болгарское ополчение (1, 2, 3, 4 и 5-я дружины), численность которого значительно уменьшилась после боя под Стара-Загорой. В виноградниках у входа в город они встретили 4-ю дружину ополченцев, которую генерал И.В. Гурко направил из Мыглижа в качестве подкрепления. Прибывший в Казанлык Старозагорский отряд расположился за чертой города, неподалеку от женского монастыря, где для раненых и больных был организован военно-полевой госпиталь. В Казанлык прибыли генерал Раух и Столетов. Последнему удалось оторваться от преследовавших его после боя под Стара-Загорой турецких черкесов и в сопровождении нескольких всадников-ополченцев прибыть в расположение генерала И.В. Гурко. Увидев Самарское знамя, разорванное, со сломанным древком, генерал Столетов сказал: «Спасибо вам, молодцы, за то, что спасли знамя». Он подошел к святыне и, взволнованный, поцеловал полотнище.
В своем рапорте командующему VIII армейского корпуса он писал:
«В бою под Стара-Загорой болгары показали, что могут сражаться и умирать [65] как герои… На основе опыта позволяю себе утверждать, что болгарин прекрасный солдат»{73}.
Вечером 1-го августа генерал Раух созвал военный совет. Пришло и сообщение генерала И.В. Гурко, переданное им через казаков. В нем он описал произошедшее под селом Джуранлии, где ему удалось разбить противника. Гурко сообщал далее, что он оттянулся к Хаинито после того, как узнал, что Стара-Загора занята Сулейманом-пашой. Начальник Передового отряда вызвал к себе кавалерийский отряд герцога Лейхтенбергского. Начальником вновь образованного Шипкинского отряда был назначен генерал Н.Г. Столетов. 2 августа болгарское ополчение в неполном составе направилось по шоссе к Шипке, где заняло позицию, обращенную фронтом к Казанлыку. 3 августа Шипкинский отряд начал подъем на перевал, охраняемый 36-м пехотным полком орловцев. 2-я дружина ополченцев должна была поднять орудия на перевал, к которому вела крутая дорога несколько западнее нынешнего храма памятника в селе Шипка. Эта дорога, достигнув небольшого возвышения, поворачивала вправо к подножию Орлиного гнезда и выходила на перевал у «Стальной» батареи. 3-я дружина ополченцев охраняла обоз с ранеными, сопровождая его от госпиталя у женского монастыря в Казанлыке до самого Габрово. Она возвратилась на Шипкинскую позицию 6 августа. После тяжелого боя под Стара-Загорой и изнурительного похода на Шипку болгарское ополчение нуждалось в отдыхе. К этому времени погода в горах испортилась, провиант и теплая одежда были на исходе. Дружинам ополчения пришлось спуститься в село Шипка, жители которого разместили их в своих домах, пекли им хлеб и готовили горячую пищу. 5 августа башибузуки и черкесы начали свои набеги в Долину роз, поджигая города и села. Они стали подбираться и к Шипке. Некоторым дружинам пришлось снова подняться в горы. Они разбили свой бивак на одной из террас у подножия вершины Шипки, в том месте, которое позднее было названо могилой Попова (болг. Попова-Могила) в честь русского офицера, погибшего во время первой турецкой атаки Шипки 19 августа 1877 года, предвозвестившей Шипкинскую эпопею.
К этому времени Сулейман-паша завершал комплектование своей армии оружием и боеприпасами. Получив разрешение Дари-Хура (военного совета) в Константинополе, он приступил к самостоятельным действиям: покинул Стара-Загору и через Твырдицкую котловину спустился в долину Тунджи, прибыв 18 августа в Казанлык, где сразу же [66] начал операции против VIII корпуса генерала Ф.Ф. Радецкого. Сулейман-паша поставил перед собой задачу разбить Южный фронт русских войск, чтобы предстать в роли «спасителя империи». Появление такой большой армии в Казанлыке, авангард которой уже угрожал селу Шипка, было настоящей неожиданностью для русского командования. Последнее полагало, что Сулейман-паша попытается преодолеть Балканский хребет через Твырдицкий перевал, чтобы соединиться с турецкой армией Мехмеда-Али, дислоцированной в районе четырехугольника крепостей на севере. Поэтому и русские резервы были переброшены в город Елена.
20 августа генерал Н.Г. Столетов послал генералу Ф.Ф. Радецкому тревожную телеграмму:
«Докладываю без опасности ошибиться, что весь корпус Сулеймана-паши, видимый нами как на ладони, выстраивается против нас, в восьми верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны. Я говорю это без преувеличения. Мы будем защищаться до крайности, подкрепления решительно необходимы»{74}.
В тот же день части Шипкинского отряда — 36-й Орловский полк, 1, 2, 3, 4 и 5 дружины ополчения при 27 орудиях и несколько сотен казаков, включая и болгарскую сотню (всего около 5 500 человек) начали лихорадочно укреплять перевал. Генерал Н.Г. Столетов созвал военный совет, на котором было принято решение удержать перевал любой ценой, несмотря на значительный численный перевес противника.
Позиция на Шипкинском перевале (высота 1 200 метров), занятая русско-болгарским отрядом, проходила по самому гребню, который пересекала дорога Казанлык-Шипка-Габрово-Тырново. Её протяженность достигала 2 километров, при глубине от 60 до 1 200 метров. У передового пункта — вершины Шипки (1 326 м) и Орлиного гнезда глубина позиции составляла всего 600 м, а главная позиция — между вершиной Шипка и соседней высотой — около 1 км. Над Шипкинской позицией доминировали более высокие вершины — Малык-Бедек с востока и Малуша (Голата-Висота) с запада. Но из-за малочисленности отряда эти вершины не были заняты. Поэтому неприятель мог обстреливать Шипкинскую позицию только с этих вершин. Во всем районе не было воды. Дорога, по которой к позиции можно было подвезти боеприпасы, продовольствие и воду, а также выслать подкрепления с севера, со стороны Габрово, проходила по узкому (шириной от 50 до 80 м) гребню, который свободно простреливался ружейным огнем. Недаром впоследствии он не без иронии назван «Райской долиной». Но позиция имела и очень важные преимущества: во многих местах она [67] была крутая, что облегчало её оборону сравнительно небольшим гарнизоном. Позиции этой было суждено прогреметь на всю Европу. На Шипку были обращены взоры нашего народа, решившего сбросить ярмо пятивекового чужеземного ига. Шипка — это болгарские Фермопилы и Грюнвальд, Ватерлоо и Бородино.
Легендарное поле боя превращено ныне в святыню русско-болгарской боевой дружбы. Восстановлены позиции и батареи, воздвигнуты памятники на братских могилах героев, среди которых выделяется своей внушительностью Монумент свободы на вершине Шипке.
——— • ———
назад вверх дальше
Оглавление
Книги, документы и статьи
