Освобождение Софии
Важный стратегический пункт и узел дорог, София играла значительную роль в ходе русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Город стал огромным складом запасов продовольствия и боеприпасов, предназначенных для осажденной в Плевене турецкой армии Османа-паши. На всем пути от Софии до Плевена (тогда около 185 километров) турецкое командование создавало этапные пункты, в [171] которых располагались гарнизоны, в частности у Орхание, Ябланицы, Телиша, Горни-Дыбника и др.
В сведениях русской разведки, поступивших в Главную квартиру русской армии в Плоешти 24 мая 1877 года, говорится следующее:
«Город София, находящийся на перекрестке хороших дорог, ещё во времена Сербской войны (имеется в виду сербско-турецкая война 1876 года. —Прим. авт.) служил складом военных материалов, предназначенных для турецкой армии. Обычно турецкие войска сосредоточиваются в этом городе, где получают необходимую экипировку и обмундирование: они всегда проводят здесь несколько недель, после чего направляются в различные пункты… На пути из Софии в Плевен и в самом городе размещены 14 батальонов, 1 батарея, 3 200 человек»{233}.
Уже в самом начале войны военный совет в Константинополе воспринял тактику обороны, систематически укрепляя ряд важных в стратегическом отношении пунктов на южном берегу Дуная, а также в горах Стара-Планины. Основные перевалы через хребет, включая и важный Арабаконакский перевал, были укреплены прочными фортификационными сооружениями: они имели надежную артиллерию и сильные гарнизоны.
Независимо от перемен, наступивших в ходе военных действий уже в первые месяцы войны, турки не предприняли каких-либо мер по укреплению Софии, считая укрепленный Арабаконакский перевал достаточно надежной позицией. На худой конец они намеревались поджечь город, но не тратить сил на его укрепление. Софийский гарнизон Османа Нури-паши, насчитывавший осенью 1877 года 25 таборов, едва ли был достаточным, чтобы противостоять наступающей русской армии. Город имел свою систему укреплений с времен русско-турецкой войны 1828–1829 гг., когда русская армия достигла пригородов Софии, в частности нынешнего квартала Подуене. В одном из болгарских документов в связи с этим говорится следующее:
«В лето 1829 года сентября 8 дня московитяне обошли Рахово, Варну, Ибрагим (Браилу), Разград, Шумен, Едрине (Адрианополь) и одолели силу турецкую»{234}. Помимо городского вала (Хендеко или Чаушкапу), который опоясывал город, были воздвигнуты фортификационные сооружения большего или меньшего размера. В начале шоссе, ведущего на Арабаконак, стоял редут, названный Айвадеде, а несколько севернее — Слатинский редут. Ворота Меджиди-табия охраняли дорогу на Самоков и Татар-Пазарджик. Ворота Абдул Гамид-табия (еврейские ворота) были построены еврейским населением во [172] время Крымской войны и находились на дороге в Ниш и Берковицу. Курубагларский (Лозенский) и Коньовский редуты были сооружены в ходе сербско-турецкой войны 1876 года, а редут № 3 контролировал дорогу на Радомир и Дупницу. И последним был бастион на дороге в Брезник. С севера не было никаких укреплений{235}. Все эти укрепления были воздвигнуты за чертой города, которая накануне освобождения проходила через нынешний Львиный мост, бульвар Патриарха Евфимия, близ церкви Св. Софии и площади Вызраждане.
Население города составляло 15 тысяч человек, в нем находилась резиденция Бейлербега. За несколько десятилетий до этого София, согласно некоторым источникам, насчитывала 50 тыс. жителей. Город имел 15 слобод (кварталов) с самыми различными названиями: Баня-баши, Куручешме, Башчешме, Кафебаши, Жежки-бунар, Калоян-махалеси, Язаджи-махала и др. В Софию вливались шесть основных дорожных артерий. Главной улицей считалась чаршия, на которую выходили грязные улочки, мощенные крупными необработанными камнями овальной формы. Большая часть домов была обмазана глиной и грязью, и только дома богатеев, постоялые дворы, конак, некоторые магазины и здания иностранных консульств напоминали о «европейской культуре». По словам француза Дика де Лонле, сопровождавшего русскую армию в качестве корреспондента, дома были одноэтажными, причем многие из них были украшены фресками на самые различные сюжеты. В городе имелось много фонтанов с бронзовыми трубками вместо кранов. У представителей всех ремесел — пекарей, мясников, ювелиров и других были свои базары.
В городе находился ряд консульств. Вице-консулом Франции был Демеркур, Австро-Венгрии — Вальхарт, Италии — Витто Позитано. Земли вокруг Софии принадлежали турецким землевладельцам. Самым большим участком — Чардаклия (ныне район резиденции Враня) владели Мурад-бей и Мустафа-бей. Северную окраину Софии опоясывали поселения турецких черкесов. Население города и его окрестностей было разнородным по составу — болгары, турки, евреи, армяне, черкесы. Многие болгары эмигрировали в другие страны. Интересно отметить, что свыше 100 болгарских эмигрантов в России и Румынии, жителей Софии и его окрестностей, записались в болгарское ополчение. Многие жители Софии служили переводчиками и разведчиками в русской армии. Среди них был и председатель Софийского революционного комитета Христо Стоянов. Несмотря на стремление местных властей посеять страх среди населения Софии [173] (десятки из них были брошены в застенки тюрьмы Черна-Джамия или высланы на каторгу в Анатолию, другие находились в списках подозрительных лиц), несмотря на виселицы, воздвигнутые на улицах города. София ждала освободителей ещё весной 1877 года, и её жители внесли свою лепту в дело освобождения города.
Русская армия приблизилась к западному участку Стара-Планины и подступам к Софии ещё задолго до падения Плевена. После взятия Горни-Дыбника и Телиша Западный отряд генерала И.В. Гурко значительно продвинулся вперед. Одновременно были приняты меры по улучшению дорог. Три батальона саперов и 6500 болгар прокладывали трассу дороги, по которой должны были пройти главные силы. Генерал И.В. Гурко обратился за содействием к болгарам найти малоизвестные дороги и тропы через Балканский хребет. Особенно ценным в этом отношении было содействие болгарского пастуха из села Врачеш, который указал генералу две тропы, по которым могли бы пройти его войска. Двое офицеров генерального штаба — подполковники Ставровский и Пузыревский решили проверить его сведения. Ставровскому действительно удалось спуститься по одной из них в Софийскую котловину, обойдя посты турецких черкесов. Капитан Протопопов проверил тропу, ведущую из Етрополе к горе Баба и селу Буново. 11 ноября 1877 года русские взяли Етрополе. Во время боев ценную помощь оказали им болгарин Георгий Антонов и местное население{236}.
«Болгары, — говорилось в одном из русских документов, — во главе со своим предводителем Георгием Антоновым и с помощью великолукцев быстро разобрали орудия на части и перевезли их на маленьких двуконных повозках на позицию, а снаряды перенесли на руках»{237}.
Благодаря этому огонь русской артиллерии по Етропольскому монастырю застал противника врасплох, и он был вынужден отступить к Арабаконаку. Одновременно с проникновением русских в глубь гор активизировалась деятельность болгарских добровольческих отрядов Илю Маркова, Георгия Антонова, Ивана Робева, Христо ИвановаТолемия (Кыкренеца) и др. Почти до самой Софии проникали разведчики. Близился день героического зимнего перехода через главную цепь Стара-Планины. Подступы к софийской котловине преграждали 40 таборов под командованием Шакира-паши, опиравшиеся на редуты Арабаконака и высоту Шиндарник. В софийском гарнизоне насчитывалось ещё 25 таборов.
Позднее этот поход русской армии историки сравнивали с походами Ганнибала и Суворова, при этом некоторые добавляли, что [174] Ганнибалу было легче, ибо он не имел артиллерии6. Софийская операция прошла блестяще. Начальник русской разведки полковник Николай Артамонов поддерживал постоянную связь с разведчиками:
«Горна-Студена. Кабакчиев, жду от Вас новых сведений из Ихтимана, Софии, Етрополе и Орхание. Постарайтесь проверить, верно ли, что неприятель сосредоточил 25 тыс. человек между Софией и Нишем? Симидов находится в Гинци»{238}.
«Правец. Кабакчиев. Письмо получил. Отправляйтесь в Етрополе. Если русские его возьмут, проверьте, прибывают ли турецкие подкрепления из Пловдива в Софию, а также из Шипки в Орхание. Сколько их в Софии, Етрополе и Орхание»{239}
«Господин Симидов, письмо от Георгия Антонова получил, узнайте, сколько таборов в Софии, Орхание и населенных пунктах Видинского округа»{240}.
Сеть разведчиков неуклонно расширялась:
«Господин Симидов. Я побывал в Гинци и послал людей в Софию, которые отвезли уголь. Одного поймали и повесили. У него жена и трое детей. Нам нужно обеспечить его семью. В Софии 7-8 тысяч войск. Есть укрепления за городом, в частности выше моста по дороге в Орхание. Там, на высоте, установлены орудия. Войсковой части дают по 8-9 хлебов в день. В Алкали (ныне Сливница) нет ни войск, ни орудий. До ночи буду ждать человека из Новачене. Подпись: Выто Петров»{241}.
25 декабря 1877 года Западный отряд, разбитый на три колонны, предпринял обходный маневр: центральная колонна под командованием генерала Катался, в авангарде которой был отряд генерала Рауха, двигалась со стороны Етрополе к вершине Баба и селу Буново. В качестве заслона против вражеских сил, расположенных у Арабаконака и вершины Шиндарник, на старой дороге остался отряд генерала Н.П. Криденера. Всего здесь было сосредоточено 81 гвардейский и армейский батальон, 48 эскадронов и сотен, 166 орудий.
Действия развернулись на широком фронте протяженностью 45 километров, между вершиной Мургаш и Златицким перевалом.
Русская армия перешла в наступление — вперёд двинулась огромная лавина людей, коней и орудий. Русские и болгары поднимали с помощью веревок огромные пушки, разобранные на части. На замерзших лесных тропах в горах саперы вырубали ступени. В горах то и дело слышались дружные голоса мужественных людей: «Навалимся, братцы, — раз, два, три!». Откуда-то издалека доносились слова [175] «Дубинушки»: «Эх, дубинушка, ухнем…» Никто не смел отставать. За каждой колонной следовала другая. В тумане терялись очертания предметов, точно призраки, возникали на пути деревья и скалы. К вечеру ветер усилился, превратившись во вьюгу. С наступлением темноты люди останавливались у вековых буков; усталые, голодные, укутанные в заледеневшие шинели, они не имели возможности согреться или подсушиться.
Уже второй день преображенцы, семеновцы, измаильцы, козловцы, казаки Кавказской казачьей бригады и гвардейцы Егерского полка преодолевали трудности похода. Препятствий было много — мороз достигал минус 20 градусов, стоял туман и дул пронизывающий ветер. Скалы служили опорой. Небольшой отдых — и снова в путь, через сугробы, вдоль обрывов и пропастей, воины мужественно прокладывали себе дорогу к Софии. Нелегче был спуск с перевала. С гор срывались вниз люди, повозки, кони, орудия.
«Много коней околело от мороза и стужи, — писал в одном из своих донесений предводитель четы Христо Иванов-Големия (Кыкренеца), — и людей много замерзло»{242}.
Но ущелье постепенно расширялось, и одна за другой части достигали Чурека, Потопа и Елешницы (ныне Йорданкино). Сюда же прибыли и войска генерала Вельяминова, которые, обогнув Зла-Поляну и Лютаковские позиции, спустились через Мургаш в Софийскую котловину{243}.
Особенно трагичным был поход левой колонны, продвигавшейся в направлении Етрополе — вершина Баба. В колонне насчитывалось 5 тыс. человек — псковцев, великолукцев, воронежцев и донских казаков.
Листовка, подписанная генералом Дандевилем и распространенная среди жителей Етрополе и окрестных сел, гласила:
«Болгары! Нам предстоит нанести последний удар врагу и преодолеть Балканы, где он не сможет задержаться. Вы должны помочь нам перебросить через горы орудия, снаряды и сухари. Главной вашей наградой будет избавление от турок. Вам сейчас трудно, но русским ещё труднее, они терпят лишения ради вас, а вы — ради себя. Пройдет время, и вы будете нас благодарить…»{244}
После этого к русскому генералу явился болгарин Георгий Андонов Цариградски, который на следующий день привёл в русский лагерь 720 болгар, вооруженных лопатами и кирками. Двенадцать пар волов были впряжены в арбы и сани, сорок лошадей тащили повозки.
Так русские и болгары двинулись к вершине Баба. У самого перевала колонну Дандевиля застигла страшная снежная буря, какой [176] не помнили даже местные старожилы. Началась борьба со снежной стихией. Нелегко было расчищать дорогу. Командир Псковского полка доносил, что в его полку вышли из строя 520 человек, из них 170 обморозились. Число пострадавших росло с каждым часом, а метель не прекращалась.
Спустя несколько часов он послал второе донесение, в котором сообщал, что в каждой роте осталось не более двадцати человек. Все обмороженные умерли. Далее он предупреждал, что если до вечера полк не вернется, то никого не останется в живых.
Генерал Дандевиль в своем рапорте командующему отрядом писал, что, не отдай он приказа о возвращении, все бы погибли, исполняя свой долг{245}.
Только за сутки список потерь левой колонны русских у вершины Баба составил: 23 умерших, 30 без вести пропавших, 668 с обмороженными конечностями и 89 тяжело простудившихся{246}.
Вот что писал в телеграмме генералу И.В. Гурко генерал Дандевиль:
«Сейчас собираю болгар из Етрополе, чтобы ночью послать их с Цариградским отрыть орудия и спустить их в низину. Предпочитаю сражаться хоть с чертом, но не с вьюгой на высоте 5 000 футов на вершине Баба. У меня нет землянок, саперов, шанцевого инструмента и даже дров. Только один Цариградский, который болен, но завтра снова отправится на перевал»{247}.
В то время как левая обходная колонна возвращалась назад к Етрополе, другие части лавиной спускались в Софийскую котловину. В бою под Ташкесеном (ныне Саранцы) арьергард противника был разбит наголову. Но ещё до этого основные силы противника оставили главную позицию на Арабаконаке и в панике бросились вниз, к долине реки Тополница. Последние бои на подступах к Софии велись у сел Горни-Богров и Враждебна.
Несмотря на трудности и лишения, смелые сыны России подошли к стенам Софии.
Еще до появления русских войск в Софийской котловине несколько жителей города пробрались к русским, чтобы передать им сведения о численности, составе, вооружении турецких войск и планах их командования. В свою очередь турецкие власти предприняли ряд арестов, многие софийцы были брошены в застенки, отправлены на каторгу. У ворот «Капана», на базарах были воздвигнуты виселицы. Турки повесили владельца книжной лавки Стояна, Киро-Селянчето, Георгия Стоицева, Николу Чолака — владельца бакалейной лавки и [177] других жителей города. Один из иностранных корреспондентов насчитал в городе 16 виселиц. Но надежда на освобождение никогда не покидала софийцев. Ничто не могло сломить их воли к свободе. Болгары все чаще появлялись у русских передовых постов. Они оказали русским посильную помощь в последних боях близ сел Горни-Богров и Враждебна. Морозной ночью 4 января 1878 года смелый болгарин повёл колонну генерала Вельяминова к Кумарице (ныне Нови-Искыр). В ту же ночь комендант Софии Осман Нури-паша вызвал к себе иностранных консулов, которым заявил о своем намерении сжечь город, обещая им предоставить 30 подвод для эвакуации. Но консулы отказались выехать из Софии. В городе свирепствовали эпидемии, а его окрестности были битком забиты мусульманами, перепуганными и бегущими куда глаза глядят. Везде царили хаос и беспорядок. Итальянский вице-консул Витто Позитано, который ещё год назад вместе с французским вице-консулом Леандром Леге протестовал против попыток поджечь город, счел необходимым вступить в контакт с болгарами и общими усилиями спасти город от пожара и грабежей. Когда Осман Нури-паша, ограбив казну, пустился в бегство, оставляя на произвол судьбы своих раненых солдат, софийцы разбили склады и вооружились. Сто башибузуков, спрятавшихся в подвалах, сдались. Жительница Софии Йорданка Ангелкова открыла ворота тюрьмы Чернаджамия, в которой томились десятки граждан. Со всех сторон к русским позициям стекались болгары, чтобы сообщить «братушкам», что София ждет своих освободителей.
Первым с севера в город вошел казачий отряд есаула Тищенко. Над зданием турецкого конака взвился русский фланг. В 11 ч. утра 4 января 1878 года генерал Раух отправил вестового к генералу Гурко с донесением о том, что неприятель покинул Софию. Ночью турки неожиданно отступили, оставив огромные запасы на складах. 2 января войска генерала Вельяминова отбили атаку турок под селом Горни-Богров. Убедившись, что силы русских возрастают с каждым часом, турки совсем сникли. Они не решились дать новое сражение у Софии и предпочли отступить.
«Узнав об отступлении турок из Софии, — писал военный корреспондент Всеволод Крестовский, — генерал Гурко сел на коня и галопом пустился по шоссе в город. Войска густыми колоннами шли к освобожденному городу. Повсюду слышались солдатские песни. После неприступных гор, ветров, вьюг, тяжелой борьбы с суровой природой София показалась им неким Ханааном. У ворот Софии в ожидании генерала Гурко стояли толпы [179] людей. Народ кричал и рукоплескал. Все направились к центру города, к церкви Св. Стефана, где один болгарин произнес приветственную речь. В ответ на эту речь Гурко сказал: «Я вступаю сегодня во второй болгарский город. Первым была ваша древняя столица Тырново, вторым — София. Дай бог силой оружия освободить и остальную часть Болгарии». Его слова народ встретил восторженными возгласами».
Другой корреспондент писал:
«Войска вошли в город с песнями и развевающимися знаменами. Народ ликовал. Везде женщины, девушки и дети бросали из окон домов зеленые веточки самшита».
Так закончился поход в Софию. В приказ по случаю освобождения города генерал И.В. Гурко отмечал:
«Взятием Софии завершился блестящий период нынешней войны — переход через Балканы, в котором не знаешь чему больше удивляться: храбрости ли, геройству ли вашему в сражениях с неприятелем или выдержке и терпению, с которым вы переносили тяжкие невзгоды в борьбе с горами, стужей и глубоким снегом… Пройдут годы, и наши потомки, которые посетят эти суровые горы, торжественно и с гордостью скажут: здесь прошло русское войско, воскресившее славу суворовских и румянцевских чудо-богатырей».
В ходе наступления на Софию осетинский дивизион под командованием князя А. Церетелева прошел через Петроханский перевал, чтобы установить связь с сербской армией у Алкали (ныне Сливница). Сербия объявила войну Турции лишь после падения Плевена. Один эскадрон 4-го гусарского Мариупольского полка был послан через перевал Св. Николы в направлении Пирота с тем же заданием.
На дорогах, ведущих с Балкан в Софию, много памятников{248} в честь славного подвига освободителей. Только в нынешнем Софийском округе их насчитывается 39. Они воздвигнуты в районах Правеца и Ботевграда, Арабаконака и Етрополе, Калугерово и Врачеша, Йорданкино и Негушево. Неподалеку от села Врачеш, в лощине Кривия-Дол, среди камней возвышается вылитый из чугуна двухметровый крест. На мемориальной плите, тоже из чугуна, есть такая надпись: «В память 28 солдат и сержантов лейб-гвардейского Московского полка, павших за освобождение Болгарии в бою близ Арабаконака 21 ноября (3 декабря. — Прим, авт.) 1877 года». На трёх памятниках в Ботевграде выписаны имена офицеров: Войницкого (лейб-гвардейский Московский полк), Ушакова (Петербургский гренадерский полк) и Волкова (лейб-гвардейский Волынский полк). В селе Калугерово под высотами [180] Яковото и Висока-Могила, на берегу реки Малки-Искыр в 1937 году по инициативе учителя Петра Попмаркова построен памятник русским освободителям. На нем надпись: «Поклон тебе, русское воинство, которое 23. XI. избавило нас от турецкого рабства». В тот день на село напали башибузуки, но вовремя подоспевшие казаки спасли село от огня и опустошения. На Арабаконакском перевале воздвигнут памятник, прославляющий героический зимний переход через Балканы. На мраморной плите с северной стороны перечисляются части и подразделения, участвовавшие в боях с неприятелем.
В Етрополе и в местностях Кобила и Прогон неподалеку от города установлены четыре памятника павшим здесь воинам лейб-гвардейского Преображенского, 11-го пехотного Псковского и 12-го пехотного Великолукского полков. А на вершине Шиндарник над старым Арабаконакским шоссе (на высоте 1430 м над уровнем моря) находятся братские могилы героев лейб-гвардейского Семеновского и Измайловского полков, а также артиллеристов 1-й артиллерийской бригады.
Близ села Саранцы в местности Пересте, выше шоссе, построен памятник воинам лейб-гвардейского Волынского полка, павшим в бою 31 декабря 1877 года.
В 1899 году в селе Негушево близ Софии на средства его жителей был построен небольшой памятник из известняка с такими надписями: «В память освободителей Болгарии, построен жителями села Негушево в 1899 году, октября 14 дня» и «Поклонись, Болгария, могилам, которыми ты усеяна».
На средства жителей села Елешница (ныне Йорданкино) в 1879 году был воздвигнут памятник на братской могиле шести русских воинов лейб-гвардейского Преображенского полка — старейшего в русской армии (создан ещё в эпоху Петра I), которому была предоставлена высокая честь первым войти в Софию.
На памятнике под селом Горубляне близ Софии написано: «22. XII. 1877 г. сюда прибыли освободительные русские войска». Он сложен из обработанного камня в 1910 году.
В сооружении памятников, увековечивших подвиг героев, сражавшихся за нашу свободу, активно участвовали те болгары, которые имели счастье плечом к плечу сражаться с сынами братского русского народа, русскими воинами. Это наши ополченцы. Благодаря деятельности Ополченского комитета, возглавляемого Стояном Займовым, в стране построено много памятников, открыты мемориалы [181] и музеи, которые в течение десятилетий способствовали воспитанию нашего народа в духе признательности и беспредельной любви к его освободителю — великому русскому народу.
Первым памятником, построенным этим комитетом, был Памятник освобождения, воздвигнутый в столице на площади Народного собрания. Редкий по своему исполнению, он был задуман ещё в 1898 году. Средства на его сооружение были отпущены Народным собранием X созыва (1899 г.), а также собраны населением страны при содействии местных ополченческих комитетов. Первоначально предполагалось соорудить памятник рядом с русским посольством, но впоследствии (в 1900 г.) выбор пал на площадь Народного собрания. Был объявлен международный конкурс на лучший проект, в котором могли участвовать только профессиональные скульпторы. Программа конкурса предусматривала ряд обязательных для авторов условий. Так, в композицию памятника непременно должны были войти барельефы и скульптурные группы. В связи с этим даже была издана брошюра (в том числе и на французском языке), написанная депутатом Народного собрания и членом Ополченского комитета Иваном Беликовым. Таким образом конкурс получил широкую гласность. В нем приняли участие скульпторы из 12 государств: из Франции — 9, Италии — 5, Болгарии — 3, Чехии — 2, Дании — 1, Португалии — 1, Турции — 1 и Голландии — 1. В состав жюри входили: профессор Этторе Феррари из Римской Академии художеств, профессор Антонен Мерсье из Парижской Академии художеств, профессор Роберт Бах из Петербургской Академии художеств, а также болгарские художники и скульпторы — Иван Мырквичка, Антон Митов и др.
Первую премию жюри присудило проекту № 11 под девизом «Рома». Его автором был флорентийский скульптор Арнольдо Цокки, которому и была поручена работа над памятником.
Первый камень в фундамент памятника был заложен в дни 25-й годовщины Апрельского восстания — 23. IV. 1901 года, а торжественное открытие памятника состоялось 30. VIII. 1907 г. в присутствии общественности, оставшихся в живых ополченцев и русских гостей, среди которых был и командир болгарского ополчения генерал Николай Григорьевич Столетов.
На торжестве с речью выступил Константин Величков.
12-метровый памятник состоит из двух частей — полированного гранитного пьедестала с разнообразными барьельефами и орельефами [182] и бронзовой фигуры всадника, изображающей Александра II. Под статуей расположены красивые и мастерски выполненные бронзовые орельефы на сюжеты освободительной для болгарского народа войны 1877–78 гг. Все фигуры впечатляют своей выразительностью, что характерно как для движений, так и для лиц изображаемых людей. Перед нами предстают образы прославленных русских военачальников — генералов И.В. Гурко и М.Д. Скобелева, главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Спереди, на фасаде памятника — богиня победы Нике с расправленными крыльями. За ней изображены русские богатыри-освободители, которые несут её на своих плечах, а за ними болгарские ополченцы, некоторые из них портретированы. На фоне героев, в орельефе заднего плана представлен болгарский народ в характерной для отдельных районов Болгарии национальной одежде. Он устремился за победоносными войсками, исполненный решимости помочь им разгромить общего врага.
Выразительность фигур русских и болгар хорошо передает основной замысел и идею автора памятника — братскую дружбу и бескорыстную помощь, оказанную русскими воинами болгарскому народу.
С трёх сторон гранитного пьедестала — востока, юга и запада, под орельефами видны бронзовые барельефы, рассказывающие о важнейших эпизодах войны — сражении под Стара-Загорой и спасении Самарского знамени, подписании Сан-Стефанского мирного договора и открытии Учредительного собрания в Тырново.
В Софии, между улицами Обориште, Шипка и Сан-Стефано, воздвигнут так называемый Докторский памятник — русским медицинским чинам, погибшим в русско-турецкую войну 1877–78 гг. Софийский горсовет в своё время сам выделил для него место{249}.
Памятник построен по проекту архитектора А.И. Томишко итальянцем Луиджи Фарабоско в 1882–1884 гг. Материалом для него послужил песчаник из села Ташкесен и гранит. Основание памятника, имеющего форму усеченной пирамиды, представляет собой четырехугольную площадку, на которой покоится цоколь, украшенный бронзовыми венками. На переднем плане надпись: «Медицинским чинам, павшим в русско-турецкую войну 1877–1878 гг.».
На камнях саркофага высечены имена погибших 531 медицинского чина. На монолитном гранитном блоке, увенчивающем пирамиду, выписаны названия населенных пунктов, подле которых велись крупнейшие сражения: Плевен, Мечка, Шипка и Пловдив. [183] Величественным архитектурно-художественным памятником Софии является храм-памятник Александра Невского.
Вопрос о сооружении «Памятника нашего освобождения» был поставлен ещё на Учредительном собрании в Тырново в 1879 г. Петко Каравелов предложил воздвигнуть «храм в Тырново на Чанлатепе (холм Царевец. — Прим. авт.), посвященный Александру Невскому, русскому святому и герою». В свою очередь, Петко Славейков, поддержанный Стефаном Бероном, предложил построить памятник на вершине Св. Николы (ныне Столетова){250}. Было решено строить его на добровольные пожертвования народа. Тогда же печатаются 20 000 экземпляров Конституции, средства от продажи которых должны были поступить в фонд строительства памятника. Избранная комиссия приступила к сбору средств. Однако через год, в 1880 году, Народное Собрание второго созыва приняло решение воздвигнуть памятник в Софии. В изданных прокламации и обращении народ призывался «внести свою лепту в строительство памятника признательности болгарского народа своим освободителям». Прокламация и обращение были распространены по всей стране через городские и сельские общинные управления, начальников окружных управлений. Они были отправлены также префектам и директорам управлений внутренних дел Восточной Румелии, болгарским дипломатическим представителям в Белграде, Петербурге, Бухаресте и других городах с просьбой «распространить их среди соотечественников патриотов, по общинам в Бессарабии, Добрудже, в Австрии и России».
Патриотическое начинание возглавила центральная комиссия, созданная в соответствии с решением Народного собрания от 26.11.1881 года, а дата закладки памятника была намечена на 3 марта 1882 года.
Одобренный первоначально проект русского академика И.С. Богомолова подлежал известной доработке с тем, чтобы лучше приспособить его к местным условиям. Однако события 1885 года и последовавшее ухудшение отношений между русским и болгарским правительствами помешали своевременному началу строительства.
В 1896 году центральная комиссия остановила свой выбор на проекте архитектора А.Н. Померанцева. Это был по существу прежний проект Богомолова, в который, однако, были внесены существенные коррективы. Собранные к тому времени средства (отпущенные Народным собранием и добровольные пожертвования) составили [184] 900 тыс. левов. В фонд строительства поступили и средства от болгар, живущих за пределами своей родины.
Многие русские выразили желание внести денежные средства в фонд строительства храма-памятника Александра Невского. В 1912 году строительство храма, продолжавшееся восемь лет, было завершено. Однако из-за начавшейся Балканской войны он не был открыт. Дело дошло даже до того, что через три года, в 1915 году, по настоянию царя Фердинанда Кобурга, немецкого ставленника, кабинет Радославова переименовал его в «соборную церковь Св. равноапостолов Кирилла и Мефодия». В связи с этим в буржуазном листке «Народни права» были даже такие строки: «после объединения болгарской нации предстоит приступить к своему обновлению», а потому-де «имя Александра Невского, присвоенное монументальному храму, стоящему рядом со старинной соборной церковью Св. Софии, никогда не отвечало народным чаяниям и идеалам»{251}. Подлинную подоплеку такой мотивировки вскрыла в своё время газета «Работнически вестник», которая писала, что «переименование памятника имеет целью создать культ национализма, призванного играть роль крепителя господства и политики реакционной буржуазии»{252}.
В 1920 году правительство Александра Стамболийского восстановило первоначальное название памятника, утвердив его в законодательном порядке на первой же сессии Народного собрания XVIII созыва в мае того же года.
Спустя 45 лет, в 1924 году, по настоянию общественности состоялось официальное открытие храма.
Храм-памятник Александра Невского воздвигнут на самом видном месте центральной части Софии. Его высота 50 м 52 см.
Храм сложен из гранита и белого камня и украшен скульптурно-декоративными элементами: карнизами, фризами, колоннами и др. Его архитектоника включает также элементы русского церковного зодчества. По обеим сторонам западного входа в храм установлены две плиты из каррарского мрамора с текстом на русском и болгарском языках, гласящим, что «сей величественный соборный храм сооружен и украшен по патриотическому решению Первого Народного собрания в Тырнове 13 апреля 1879 года на добровольные пожертвования всего болгарского народа для увековечения его братской любви и глубокой признательности великому русскому народу за освобождение Болгарии в 1878 году.
Первый камень в фундамент памятника был заложен на этом месте [185] 19 февраля 1882 года. Сооружение храма началось в 1904 году и закончилось в 1912 году. Освящение храма состоялось 12–24 сентября 1924 года.
Вечная слава павшим за освобождение Болгарии русским воинам.»
Интерьер храма богато украшен мрамором, мозаикой, разноцветными металлическими конструкциями и церковной утварью. Но главным украшением храма является, разумеется, его высокохудожественная роспись работы выдающихся русских и болгарских художников. Здесь можно выделить живописные картины, выполненные маслом и темперой, фрески, символические и орнаментальные изображения — всего около 400 произведений. В росписи храма участвовали русские художники В. Васнецов, М. Мясоедов, А. Киселев, Д. Киплик, М. Судковский, Савинский и другие, а также болгарские художники И. Мырквичка, А. Митов, Г. Желязков, С. Иванов, А. Белковски, И. Клисуров и декораторы Борис Михайлов и Харалампи Тачев.
Мраморная орнаментика, придающая особое великолепие внутреннему убранству храма, выполнена в Италии по проектам русского художника — архитектора Яковлева, а украшения стен — болгарскими мастерами.
Храм-памятник Александра Невского — крупнейший на Балканах, величественный культурный памятник эпохи, в которую он был воздвигнут.
Там, где некогда начиналась дорога из Софии в Княжево, по которой турки навсегда покидали Софию, в 1882 году был воздвигнут Русский памятник.
——— • ———
назад вверх дальше
Оглавление
Книги, документы и статьи
