В письме П.Е. Стогову (см. Приложение 1) В.А. Меркушов сообщает о своей книге «Подводники (Очерки из жизни русского подводного флота 1905–1914) и прилагает её оглавление, включающее 32 очерка: 1) Назначение. 2) Новые впечатления. 3) Строители. 4) Под водой. 5) Бунт. 6) Выстрел. 7) Сирень. 8) 137 футов. 9) Либава — Кронштадт. 10) Соперники. 11) Под водой через Густав-Сверт. 12) Гельсингфорс-Либава. 13) Опыт. 14) Митинг. 15) Самостоятельное плавание. 16) Взаимная выручка. 17) Взрыв на «Стерляди». 18) Первые маневры. 19) Отряд подводных лодок Тихого океана. 20) По заливу Петра Великого. 21) Подо льдом. 22) Пари. 23) По Амурскому заливу. 24) Гибель подводной лодки «Камбала». 25) «Аллигаторы». 26) Пятница тринадцатого. 27) Авария подводной лодки «Минога». 28) Пожар на море. 29) Атака. 30) Страшное пробуждение. 31) Шторм. 32) Краткий очерк развития русского подводного флота.
Большинство очерков было напечатано в русских парижских изданиях: газетах «Возрождение», «Русский инвалид», «Русская мысль» и журнале «Часовой» (см. Список опубликованных трудов В.А. Меркушова, Приложение 3). Два очерка: «Взаимная выручка» и «Страшное пробуждение» — были напечатаны под другими названиями (соответственно «Несчастный случай» и «Случай на «Пескаре»).
——— • ———
— Ваше благородие!.. Пакет!
Расписавшись в рассыльной книге, Усов разорвал конверт и нашел в нём предписание ехать в Либаву для обучения подводному плаванию.
Восторгу мичмана не было границ! Сейчас же по производству в офицеры он заявил о желании служить на подводных лодках, но долгое, почти двухмесячное молчание начальства приводило Усова в недоумение, а порой в отчаяние.
И вот мечта осуществилась. Вместо скучной, размеренной службы в экипаже он получил возможность изучить новое, только ещё вводившееся в русском флоте, интересное дело.
Печальные улицы Кронштадта, бесконечные ряды унылых казенных зданий, облупившиеся фасады не менее унылых частных домов, закоптелые стены портовых мастерских с высоко торчащей над ними трубой пароходного завода, чахлые бульвары и парки — все теперь уходило в сторону.
Усов уже видел себя на палубе подводной лодки и предвкушал разные приключения в духе капитана Немо. Сборы были недолги, и на следующий же день он выехал в Петербург.
Стоял конец апреля 1905 года. Весеннее солнце заливало водную равнину своими теплыми лучами и, отражаясь в ней, дробилось и сверкало бесчисленными алмазами.
Тяжелые пароходные колеса без устали месили серовато-желтоватые воды Маркизовой лужи, оставляя широкий пенистый след, далеко тянувшийся за кормой. Одна за другой проходили вехи Морского канала, а далеко-далеко впереди ярким пламенем горел золотой купол Исаакиевского собора.
При входе в Неву пассажиры были оглушены немолчным грохотом, несшимся с эллингов судостроительных заводов, мощные корпуса которых высились на обоих берегах. Буксиры, баржи, лайбы, пароходы, яхты занимали середину красавицы реки, теснились у её набережных, двигались [20] вверх и вниз по течению. То и дело давая свистки, замедляя или увеличивая ход, «Котлин» пробирался к пристани, где его ожидала толпа народа и масса извозчиков.
Строгие дома Васильевского острова равнодушно глядели на мчавшиеся мимо них трамваи, пролетки, грузовые подводы, спокойно слушали грохот пароходных лебедок, крики грузчиков, свист пара и только хмурились от дыма, вырывавшегося из многочисленных труб.
Жизнь большого портового города била ключом и замирала только к вечеру…
По приезде в Либаву наш мичман явился к наблюдавшему за постройкой лейтенанту Змиеву, по совету которого отправился представиться заведующему подводным плаванием адмиралу Щенсновичу.
Адмирал, с нервным и усталым лицом, Георгиевским крестом в петлице, полученным за отличия в Порт-Артуре, окинул Усова испытующим взглядом. Строгий к себе и другим, он не допускал никаких отступлений от требований устава и правил ношения формы одежды — все замечал, все видел.
И на этот раз зоркий глаз адмирала обнаружил некоторое упущение. Выслушав формулу представления, он вместо всякого ответа сказал:
— Мичман, как вы держите перчатку?
От неожиданности Усов поднес треуголку к самому носу. Перчатка с правой руки мирно лежала на шляпе… Полное недоумение отразилось на лице мичмана.
— Я вам говорю, — повысил голос адмирал, — как вы держите перчатку! Как полагается… Нет! — И, взяв из рук опешившего Усова треуголку, адмирал положил на неё перчатку, как требовалось по уставу…
— Вот как нужно класть перчатку и как держать головной убор, когда являетесь начальству. Вы ещё слишком молоды, и вам придется ещё многому учиться, — наставительно прибавил Щенснович.
Однако, тут же сменив гнев на милость, герой Порт-Артура приветливо усадил мичмана в кресло и задал несколько вопросов.
Оставшись, видимо, вполне доволен полученными ответами, адмирал отпустил его с миром. [21]
В вестибюле гостиницы Усов встретился с двумя товарищами по выпуску, тоже пожелавшими служить в подводном плавании и приехавшими явиться начальству…
В те времена морские офицеры должны были носить сабли на крючке портупей, что было не всегда удобно, особенно при надетом сверху пальто, а потому молодежь обычно стремилась волочить их по земле.
Сняв пальто, мичманы забыли прицепить сабли на место и, взяв их в руки, так и вошли в адмиральский номер.
Не успели они закрыть дверь и начать рапорт, как возмущенный подобной дерзостью и полнейшим отступлением от правил формы одежды адмирал яростно закричал:
— Как вы смеете являться ко мне в таком виде?! Кто вы такие? Мичмана или гусары?
Не понимая, в чем дело, что вызвало адмиральский гнев, Сидоров и Ермольев в полном смятении стояли у дверей, судорожно сжимая эфесы злополучных сабель. Слова застряли в горле… Мысли улетучились… В опустевших головах звенел и рассыпался фальцет разъяренного начальства.
— Где ваши сабли?.. Как вы держите головные уборы и перчатки?.. Ваши фамилии!
— С-с-с-идоров… Е-р-р-р-мольев… — растерянно пролепетали приятели.
— На гауптвахту!.. Немедленно на гауптвахту!
— Да мы… — робко начал Сидоров, к которому стал возвращаться дар речи…
— Никаких разговоров! — кричал адмирал, сверкая глазами. — Немедленно на гауптвахту!..
Мичмана посмотрели друг на друга, резко повернулись и, не говоря ни слова, выскочили из комнаты. Очнулись они только в вестибюле гостиницы.
— Вот так история! — воскликнул маленький, экспансивный Сидоров, приседая чуть ли не до самого пола и разводя руками, все ещё сжимавшими саблю и треуголку.
— Н-н-да… — протянул более флегматичный, высокого роста Ермольев…
— И кто бы мог подумать, — не унимался Сидоров, — что всему виной окажутся эти дурацкие сабли…
— Ну и адмирал! Задал же он нам жару!
— Поедем, что ли, переодеваться? [22]
Примечания:
В авторском оглавлении поставлен первым. Печатается по тексту парижской газеты «Русский инвалид», № 4, 22 мая 1930, где был опубликован как часть цикла под общим названием «Подводники».
С. 19. …стоял конец апреля 1905 года. – Мичман Меркушов был «назначен на подводную лодку «Сиг» для обучения подводному плаванию» 28 апреля 1905 г.
С. 20. Щенснович Эдуард Николаевич (1852–1910). Окончил Морское училище (1871). Участник обороны Порт-Артура — командир эскадренного броненосца «Ретвизан», подорванного японцами при нападении на русские корабли в ночь на 27 января 1904 г. Командовал «Ретвизаном» в бою с японской эскадрой в Желтом море 28 июля 1904 г., был ранен. Награжден орденом Св. Георгия [468] 4-й ст. (1904) и золотым оружием с надписью «За храбрость» (1906). Первый в русском флоте «Заведующий подводным плаванием» (1905–1908), которому был непосредственно подчинен Учебный отряд подводного плавания в Либаве. Офицер подводного плавания по первому списку (1907). С ноября 1908 г. по август 1909 г. состоял начальником Учебно-минного отряда Балтийского флота. В августе 1909 г. произведен в вице-адмиралы и назначен членом Адмиралтейств-совета. Скончался 20 декабря 1910 г., был похоронен в Санкт-Петербурге на Выборгском кладбище (до наших дней не сохранившемся).
——— • ———
назад вверх дальше
Содержание
Книги, документы и статьи
