Леонид Павлович Волынский

Поэзия жизни

Он послан был небрежным взглядом,
Движеньем крохотной руки.
Не посмотрев на тех, кто рядом,
Он молча осмотрел курки.

Ум отупляющая скука,
Сестра капризов и обид,
Вдруг обернулась дробным стуком
Железом кованых копыт.

За торжество чего святого
В забытой Богом стороне
Сквозь ночь до края рокового
Он гнал на бешеном коне?

Зарница красная широко
Подняла землю впереди,
И даже имя той далекой
Он не успел произнести.

Конец безумству положила
Его последняя черта,
И приняла его могила,
Увы, без камня и креста.

III–1967 г., Моршанск

————————————

У вещи этой такая история: в Моршанске у старушки — хозяйки, у которой мы обычно останавливались, будучи в командировке, на стене висела дрянная репродукция с картины фон Боденгаузена «Мадонна». В первый же приезд я шутя объявил, что влюблен в «Мадонну» и избираю ее своей «дамой сердца». После этого наше «знакомство» продолжалось несколько лет. В тот вечер я сидел на полу у теплой печки и смотрел на «свою даму». Влас Леонтьевич и Ярцев спали (дело было за полночь), и ... я написал. Вскоре произошел спор со студентом Казанского университета, необычным образом оказавшимся в Моршанске. Он хорошо разбирался в поэзии, тонко чувствовал музыку стиха и сам был поэтом, во всяком случае, в душе. Спорили о поэзии Вознесенского, Рождественского и других новомодных поэтов. Я отстаивал утверждение, что стихи пишутся стихийно. В подтверждение протянул ему написанное дня за два–три до этого. Он прочитал, пожал плечами и ничего не ответил. Очевидно, я убедил его. Но увязать написанное с «Мадонной» и сам не могу, хотя писалось-то ей!
Примечание Волынского Л.П.