Рущукский отряд до конца войны продолжал нести свою скромную, но тяжелую службу заслона против армии Мехмет-Али, сменившего [378] первого турецкого главнокомандующего. Он растянулся на фронте в 65 км. И удерживался на пространстве между p.p. Янтрой и Кара-Ломом. Туркам удалось достигнуть против него нескольких тактических успехов, но перейти в общее наступление им было не суждено.
Интерес дальнейшей кампании сосредоточился на нашем правом крыле и центре, где у турок появились новые силы. Уже 11 июля были получены штабом главнокомандующего две важные телеграммы, которым не было придано значения. Русский генеральный консул в Черногории доносил, что 45 батальонов Сулейман-паши, одержавшие над черногорцами ряд успехов, грузятся в Скутари на суда для переброски в Болгарию; тяжелые орудия уже отправлены в Константинополь; Герцеговина вовсе очищается от турецких войск. А посланник в Афинах доносил, что 11 турецких транспортов обогнули мыс Матапан, направляясь в Скутари за войсками Сулеймана. 14 июля пришла телеграмма князя румынского Карла:
«Сторожевое охранение у Калафата доносит, что сильная неприятельская колонна, 25 батальонов с кавалерией, спешно двигается от Виддина к Лом-Паланке».
Телеграммам от 11 июля никакого значения придано не было, а телеграмму Карла румынского, адресованную непосредственно главнокомандующему, последний даже не передал в штаб. Только расписка камердинера великого князя в получении этой важнейшей оперативной телеграммы свидетельствует о том, что она дошла по адресу.
IX корпус генерала Криденера, перешедший последним через Дунай и оставивший 3 батальона для охранения мостов через Дунай, атаковал 15 июля устаревшую крепость Никополь. Турки защищались в земляных укреплениях, возведенных перед старыми крепостными верками. Наши осадные батареи левого берега Дуная громили город, который пылал. 15 июля важнейшие опорные точки турецкой позиции были захвачены нами; после неудачной попытки в ночь на 16 июля ускользнуть из крепости, утром 16 июля турецкий гарнизон, в составе 7 тыс., сдался. Нам достались многочисленные трофеи. Наши потери достигали 1 300 человек. Главная квартира, заинтересованная в прикрытии марша за Балканы, требовала, чтобы IX корпус, для прикрытия этого марша с запада, занял скорее, хотя бы частью сил, Плевну — важный узел путей из Виддина, Софии, Ловчи, находившийся всего в 65 км. от систовского моста. Выступление IX корпуса тормозилось желанием учесть трофеи, эвакуацией пленных, сдачей крепости румынскому [379] гарнизону Румыния не хотела брать на себя эту задачу; IX корпус хотел также предварительно пополнить израсходованные огнестрельные и продовольственные припасы; снабжение корпуса совершенно не налаживалось. Только 18 июля генерал Криденер решил направить 3 полка 5-й пехотной дивизии генерала Шильдер-Шульднера с бригадой конницы [380] для занятия Плевны, где, по имевшимся сведениям, находилось 2 тыс. турок — осколок никопольского гарнизона.
В составе IX корпуса имелось 1½ дивизии конницы, но ею не пользовались для дальней разведки. Соответственно и генерал Шильдер-Шульднер не сумел выбросить подчиненную ему бригаду конницы Тутолмина, которая, ссылаясь на позднее получение приказаний, плелась в хвосте Пехоты.
Между тем в Константинополе для фронтального противодействия наступлению Гурко было решено перебросить морем армию Сулеймаиа в Деде-Агач, откуда она направилась по железной дороге в Семенли, на помощь теснимому Реуф-паше. Чтобы задержать движение русских за Балканы и нажать на тыл страшного Гурко, командовавший в Виддине Осман-паша предложил перейти в наступление частью своих сил в направлении на Плевну — Ловчу, так как находившиеся против Виддина румыны явно не собирались действовать активно. По утверждении его предложения, Осман-паша 13 июля выступил из Виддина с 19 лучшими батальонами — ветеранами сербской войны, 5 эскадронами и 12 крупповскими орудиями, присоединил в Рахове 3 батальона и направился форсированным маршем к Плевне; он стремился успеть вовремя поддержать угрожаемый Никополь и приказал коменданту последнего упорно удерживать крепость и занять Плевну до прихода Османа сильным отрядом в 3 батальона при 4 орудиях. 190 км от Виддина до Плевны Осман-паша прошел в шесть дней, но, как он ни торопился, он прибыл в Плевну лишь утром 19 июля, на четвертый день после падения Никополя.
Силы Осман-паши возросли до 26 батальонов с 16 орудиями, всего около 17 тыс. хороших войск. Сосредоточение этой массы в 30 км от IX корпуса прошло незамеченным для последнего. Для занятия Плевны направлялось 7 тыс. пехоты и 2 тыс. конницы Шильдер-Шульднера с 46 орудиями. В течение 19 июля турки, несмотря на усталость от форсированного марша, успели окопаться фронтом на север, на участке протяжением около 3 км, между селениями Буковлек и Гривица. Вечером того же числа с севера к турецкой позиции подошли два полка Шильдер-Шульднера, долженствовавшие в этот день ночевать в полупереходе от Плевны; они были внезапно обстреляны дальним артиллерийским огнем и остановились. Третий русский полк (Костромской, полковника Клейнгауза) должен был подойти к Плевке с востока по рущукскому шоссе. [381]
Утром 20 июля Шильдер-Шульднер, предполагал перед собой ничтожные силы турок, повёл энергичную атаку. Канонада да севере началась в 4 час. 30 мин. утра, а в 6 часов утра развернулся с востока и Костромской полк с батареей. В 8 часов утра русские вели на всем фронте решительную атаку. На северном направлении русские, атакуя в лоб турецкую позицию, овладели несколькими окопами, но в 9 часов утра были вынуждены контратаками турок, охвативших наш правый фланг, к отступлению, за отсутствием резерва атака не могла быть возобновлена. Костромской полк нанес туркам жестокий удар с фланга, овладел Гривицким участком, выдвинул батарею на захваченные позиции и удерживался до 11 часов утра; но так как другие части уже вышли из боя, то и Костромской полк отступил, вовсе не преследуемый турками. Наша пехота потеряла свыше трети своего состава — 2400 человек; потери турок были несколько меньше — 2000 человек. Наши действия, в особенности атака Костромского полка, произвели такое сильное впечатление на турок, что Осман-паша утверждал, что ему не приходилось ни в одном бою с русскими встречать такого отчаянного натиска; у турок был момент начала паники, с которой они справились лишь благодаря энергии Осман-паши.
Основной ошибкой русских являлось отсутствие разведки, что повлекло к тому, что вместо целого корпуса к Плевне были двинуты только три четверти одной дивизии. Ничего удивительного не было в неудачном исходе атаки слабых сил русских против двойного численного превосходства турок, которыми командовал прекрасный генерал и которые успели уже окопаться на выгодной позиции. Ввиду отсутствия преследования со стороны турок материальное значение первой плевненской неудачи было ничтожно; она лишь раскрывала русскому командованию действительное положение на правом крыле армии. Но из этой неудачи, произведшей сильное впечатление на русское командование, было сделано два вывода, которые в течение трёх следующих десятилетий извращали русское оперативное и тактическое мышление и резко понижали способность русских войск к наступательным действиям. Первый вывод заключался в том, что мы «потерпели неудачу вследствие слишком решительного ведения атаки; резервов, которые бы не участвовали в этой атаке, почти не было. Второй вывод приписывал неудачу недостаточному согласованию двух наших атак и объяснял её тем, что генерал Шильдер-Шульднер [383] накануне боя допустил войска ночевать в двух группах на удалении в 15 км одна от другой; он не собрал все назначенные для атаки войска предварительно в единый резервный порядок. Такая трактовка вопроса о первой Плевне встречается ещё в русских военных учебниках издания 1908 г.{101}. Если события войны подвергаются недостаточно критическому исследованию, то на войне войска могут не научиться, а разучиться драться. Продумать так первую Плевну — это значило стать неспособными побеждать.
Нагромождение не участвовавших в атаке резервов обессиливало русские атаки ещё в Русско-японскую войну, а стремление к предварительному сбору всех войск перед боем в одну массу делало для русских невозможным какое-либо развитие оперативной угрозы флангу и тылу неприятеля.
В ближайшие дни после первой плевненской неудачи на театре военных действий начали сосредоточиваться части XI и IV корпусов, прибытие коих должно было явиться сигналом к началу сокрушительного похода за Балканы. Но ввиду наличия победоносного турецкого корпуса у Плевны, всего в двух хороших переходах от единственного систовского моста через Дунай, естественно было сначала покончить с нависшей над правым флангом угрозой. IX корпус генерала Крвденера был усилен сводной дивизией XI и IV корпусов под общей командой командира XI корпуса, князя Шаховского. [383]
Для решительного удара по Плевне естественно было бы привлечь все свободные силы и действие их объединить непосредственно в руках главнокомандующего. Можно было также притянуть ещё 16 дивизию IV корпуса и одну дивизию VIII корпуса и располагать, таким образом, 5 дивизиями для решительного боя с Осман-пашей, вместо 3. Но главнокомандующий захотел оставить в своем распоряжении резерв, который не принимал бы участие в операции (16-ю дивизию), и не хотел заставлять дивизию VIII корпуса, уже нацеленную на Константинополь, отклоняться назад с этого пути.
Вторая атака Плевны складывалась при дурных предзнаменованиях. Вопрос командования под Плевной был решен тем, что князя Шаховского, отстаивавшего своё право самостоятельно распоряжаться, подчинили Криденеру. Последний являлся тем более неподходящим руководителем этой операции, что он не верил в её успех, преувеличивал силы турок и трижды просил главнокомандующего отменить данный ему приказ взять Плевну.
Силы Османа-паши в Плевне увеличились до 25 тыс. с 58 орудиями; кроме того Ловча была занята турецкой дивизией (8 тыс.), что несколько затрудняло русским свободное маневрирование у Плевны. Криденер определял силы Османа-паши в 50 — 60 тыс. человек; под командой Криденера находилось до 25 тыс. штыков, 3 тыс. сабель, 184 орудия. Турецкая позиция кроме фронта, обращенного на север, на котором дрались 20 июля, через десять дней имела уже сильно укрепленный фронт, обращенный на восток, на возвышенности между Гривицким и Тученицким ручьями. Генерал Криденер{102}, атакуя 30 июля во второй раз Плевну, опасался перехода турок в наступление и потому из имевшихся в его распоряжении 3 дивизий развернул 8 полков к востоку от Гривицы, на направлении, ведущем к систовскому мосту, и только сводную дивизию князя Шаховского развернул между Гривицким и Тученицким ручьями. При этом 8 полков на главном направлении были развернуты [384] в три этажа: 3 полка — боевой участок, 3 полка — частный резерв, 2 полка — общий резерв. Конница была поделена по флангам. Криденер, не сочувствуя атаке, невидимому, стремился ограничиться бомбардировкой и демонстративными действиями, чтобы иметь возможность «отписаться» о невыполнимости данного ему боевого приказа; но колонна князя Шаховского перешла в энергичную атаку, что вынудило и его, непосредственно объединявшего действия севернее Гривицкого ручья, также произвести, хотя и разрозненные, атаки.
Левое крыло колонны князя Шаховского атаковало вначале не без успеха, хотя и здесь половина пехоты и даже половина артиллерии была выделена в резерв. Огонь трёх русских батарей все же заставил замолчать имевшиеся здесь 11 турецких орудий. Значительную помощь князю Шаховскому оказала конница Скобелева — кавалерийская бригада, усиленная 1 пехотным батальоном с 2½ батареями. Скобелев, наступая по ловчинскому шоссе, дважды в течение боя приближался на 900 шагов к предместьям Плевны, притянул против себя значительные силы и отошел только с выходом из боя прочих частей, обеспечивая все время левый фланг и ведя разведку к стороне Ловчи. Но силы всего нашего левого крыла были недостаточны. Артиллерийский бой начался здесь в 9 часов; около 15 часов мы перешли в решительную атаку, ряд окопов был взят; но после 18 часов истощенные части Шаховского, расстрелявшие свои патроны и понесшие большие потери, начали подаваться назад. Наши густые строи приводили к излишним потерям.
Что касается главного направления, на котором в первую атаку Плевны столь успешно подвигался Костромской полк, то здесь наши силы вводились в бой капля по капле. Из имевшихся 120 орудий разновременно стреляло от четырех до восьми батарей, притом с больших дистанций. Атака сильной турецкой позиции проводилась по полкам, а иногда и побатальонно. Резервы безуспешно расходовались на повторение неудавшихся атак.
Под прикрытием темноты началось отступление. Турки ожидали развития нашей атаки на следующий день и не преследовали. Однако в обозах колонны князя Шаховского разразилась паника. Начальник 30-й пехотной дивизия (IV корпуса) генерал Пузанов, совершенно неспособный появиться на поле сражения, был оставлен князем Шаховским при обозах; но когда и туда, до него докатились слухи о неудачном исходе боя, генерал Цузанов поскакал [385] в своей коляске к дунайским мостам, поднимая панику; с ним до самых мостов докатилось много различных повозок. Участвовавшие в бою войска отошли в сравнительной порядке.
Вторая Плевна представляла расплату не только за недостаточность назначенных для атаки войск, но и за ошибочные выводы из первой атаки. Мы отказались от атаки по сходящимся направлениям; мы не рискнули направить главные силы в охват правого турецкого фланга, на направлении, где действовал лишь слабый отряд Скобелева; мы обеспечили развитие атаки глубоким эшелонированием: резервов, в том; числе и массы артиллерии. Результат: наши потери превышали 7 тыс. человек — втрое больше, а потери турок были вдвое меньше (1 200 человек), чем: при первой Плевне. Наша тактика резко ухудшилась. Вся тяжесть боя была свалена на плечи пехоты. Потери нашей многочисленной артиллерии и конницы были до смешного малы (85 артиллеристов, 14 кавалеристов).
——— • ———
назад вверх дальше
Содержание
Книги, документы и статьи
