Ощущение времени
(весна 1881 года)
В отличие от других разделов нашей беседы, носящих название «Ощущение времени», в этом, последнем, мы, во-первых, воздержимся от комментариев, а во-вторых, предоставим слово газетам и журналам, вышедшим весной 1881 года. Повод, чтобы поговорить об ощущении времени россиянами именно в эти месяцы, настолько грустен и ответственен, что не хочется растекаться по древу ни мыслью, ни «мысью». Кажется более правильным и человечным просто пережить вместе с Россией случившееся 1 марта… [310]
«Голос» 2 марта 1881 года: «Россия в трауре! Не стало великого царя-освободителя. Адские силы совершили своё темное злодейское дело. В настоящую минуту, под тяжестью страшного ощущения, русскому человеку трудно справиться с наплывом овладевающих им чувств. Царь-освободитель будет жить вечно в сердцах освобожденного им от цепей рабства русского народа. Имя его вознесется высоко, облечется в неувядаемую славу на скрижалях истории. Через тяжелое, страшное событие вступает наследник на престол. Народ, им возлюбленный, окружит его своею любовью, и в единении царя с народом Россия совершит со славой предстоящий ей исторический путь. С надеждой и упованием встречает Россия нового государя. Он будет верным памяти своего родителя, да продлит и довершит он благие начинания: да царствует в России закон и да развиваются те начала правильного, разумного гражданского быта, первый камень которого заложен императором Александром II».
«Голос» 3 марта 1881 года: «Когда император Александр II вступил на престол, предстоявшая ему задача была ясна. Необходимость освобождения крестьян, предоставление всему русскому народу гражданского равноправия, снятие оков, в которых задыхалась личность, назрела уже во время предшествующей Крымской войны; война прибавила только доказательство, что и самый правительственный режим предшествующего царствования не мог устоять. Александр II совершил свою задачу, увековечив себе в истории и благодарной памяти русского народа имя царя-освободителя. Последующие реформы царствования по обстоятельствам, о которых теперь не время говорить, не получили ни того дальнейшего движения, ни того значения в реальной жизни народа, которое предназначал им покойный император. Реформы, имевшие главной целью своей подъем общественного самосознания и призыв к деятельности общественных сил, оказались при своем исполнении далеко не достигающими предназначенной им цели, так как для действительно полезного применения этих начал требовалось взаимодействие правительственных и общественных сил, чего в действительности, к сожалению, долгое время не оказывалось… Правительство призывало общество к деятельности, но органов, через которые общество могло бы помогать правительству, в распоряжении общества не оказалось». [311]
«Молва» 2 марта 1881 года: «Погиб порфироносный страдалец. Государь России, стяжавший себе при жизни народное наименование «царя-освободителя», погиб насильственной смертью. Погиб после неисчислимых нравственных страданий, после горького сознания, что его чистейшие намерения… были часто искажены и обращены в тяжкое бремя для того самого народа, для которого они должны были служить источником счастья и благоденствия…»
«Молва» 3 марта: «Преобразования, благополучно начавшиеся, сейчас же возбудили против себя ожесточенную злобу всех затронутых ими интересов. Каждый, считавший себя обиженным или обделенным, печаловался на верховную власть. Государя уверяли, что реформы идут будто бы слишком быстро, что к реформам следует ставить точки. Начались замедления, остановки, а разгоряченное воображение пылких мечтателей, возбужденное веяниями свободы, тем с большим увлечением поскакало вперёд, не справляясь с действительностью. Государь сделался виноватым и в том, что реформы идут слишком быстро, и в том, что они двигаются слишком медленно. Одна сторона тормозила, шипела, клеветала, возбуждала недоверие и подозрительность; другая… тем более рвалась вперёд и, удерживаемая насилием, переходила к заговорам и, наконец, бросилась в покушения против верховной власти… Логические последствия этого неизбежного раздора всею тяжестью упали на судьбу государя».
«Молва» 4 марта: «Верховная власть должна стоять выше какой бы то ни было борьбы политических партий. Обаяние и значимость верховной власти не может быть поставлено в зависимость от исхода подобной борьбы… Общество само должно разбираться в сумбуре среди него возникающих и развивающихся политических мнений и увлечений. Верховная власть должна стоять выше всех этих мнений и увлечений, она не может быть ни соучастником какой бы то ни было из политических партий, ни тем более ответчиком за которую-либо из них. Носитель верховной власти не может быть мишенью для политических фанатиков… Иначе порядок государственный никогда не получит твердого основания. Надо твердо увериться в непреложности этого вывода: надо проникнуться сознанием необходимости привести его к осуществлению… и тогда рассеется туман, нас теперь окружающий, водворится во всех нас спокойствие и исчезнут навсегда наши страхи и опасения за неприкосновенность главы государства». [312]
«Страна» 3 марта: «Какое преступное нетерпение дерзало винить лично монарха, сделавшего столь много, за то, что он не сделал ещё больше? Кто мог знать, почему монарх-преобразователь остановил дело русского возрождения на таком-то временном пределе; кто мог знать, был ли он нравственно волен идти далее, не связывал ли его безусловно какой-нибудь данный им обет? Периоды задержек, временных приостановок в развитии, неосуществление надежд бывали в разных странах. Русский народ, с образованным русским обществом во главе, переносил недоделанность наших реформ, неудовлетворение некоторых, совершенно законных, нравственных нужд. Перед личностью царя-освободителя двадцати миллионов преклонялись в России и те двести тысяч людей, которые уже прозрели необходимость, даже неотложность дальнейшего освобождения. И вот несколько человек, которые не хотели признать этого… не остановясь перед самым возмутительным средством, умертвили государя. Но их дело не избегнет самого беспощадного приговора, как в родной стране, так и во всем образованном мире… Чрезвычайные обстоятельства побуждают дать совет, свободный от чувства негодования и мести… Нет иного выхода, как уменьшить ответственность главы государства, а тем самым и опасность, лично ему угрожающую. Пусть впредь исполнители, которые зовутся исполнителями только на словах, сами несут ответственность на себе. Надо устроить в правильном общественно-государственном порядке громоотвод для личности главы государства. Надо, чтобы основные черты внутренних политических мер внушались представителями русской земли, а потому и лежали на их ответственности. А личность русского царя пусть служит впредь только светлым, всем сочувственным символом нашего национального единства, могущества и дальнейшего преуспеяния России».
«Русские ведомости» 2 марта: «Адский умысел совершил своё адское дело. Глава государства пал жертвой злодейской руки. Впечатление так громогласно, так потрясающе, что под его ударом мысль с трудом овладевает собой… Удар упал на Россию, начавшую после долгих лет томления освежаться надеждой на возможность радующего просвета. Злой рок, повергший в скорбь наше отечество, застелет ли туманом готовившийся просветлеть горизонт?.. Злая язва, заразившая наш государственный организм, требует всех сил народных для её врачевания, и эти силы придут и поборют зло, лишь бы их не чуждались. Доверия, побольше доверия к этому лучшему из советчиков».
«Земство» 4 марта: «Страшная, потрясающая весть разнеслась по русской земле, распространяя ужас, разливая глубокую, беспредельную скорбь во всех концах России. Император Александр II погиб от руки убийцы! Великие преобразования, ознаменовавшие царствование Александра II, займут одно из самых почетных мест в русской истории. Ужасное злодеяние совершено в то самое время, когда наше отечество, после мрачной эпохи смуты, приостановившей было правильное течение государственной жизни, вновь вступило на предуказанный ему государем путь мирного развития, когда новые преобразования готовы были упрочить народное благосостояние и благополучно явить новое доказательство заботливости царя о благе всего народа».
«Порядок» 2 марта: «В такой день, какой пришлось пережить сегодня, каждому из нас нужно много самообладания, чтобы подавить в себе самые естественные чувства, просящиеся наружу, и произнести, в минуту всеобщей тяжелой тревоги, успокоительное разумное слово. Трудно теперь же измерить и взвесить все значение этого глубоко горестного, ужасного события для тех, на долю которых выпало быть его современниками. Знаем только одно, что дело истории — связывать настоящее с прошедшим; для современников необходимо искать в настоящем опоры для будущего. Это будущее не наше личное будущее, а будущее многомиллионного народа; его вековыми трудами создано государство… Новый вождь земли русской найдет… много непочатых сил, которые тесно окружат его с любовью к нему и преданностью к общей всем нам родине всякий раз, когда верховная власть мужественно и не колеблясь поведет свой народ по пути правды, мира и свободы. Воля Всевышнего свершилась. Теперь остается только смириться перед несокрушимою волей провидения и, не вступая с ней в тщетную борьбу, посвятить все заботы тому, чтобы положить прочное основание для будущего».
«Порядок» 3 марта: «В минуты исторической важности необходима полная и бестрепетная искренность. Дай Бог, чтобы вблизи престола были теперь люди, которые сказали бы: — Государь! Вы начинаете своё царствование в трудную минуту, когда тяжесть вашего венца усугубляется скорбью растерзанного сыновьего сердца. Но идите смело по ступеням трона на ваше великое положение и станьте на страже [314] порядка и законной свободы. За вами доверие многомиллионного народа, в ваших руках его любовь, с помощью которой можно все сделать. Будьте другом и сберегателем начал, вложенных в реформы вашего родителя. Пусть как дым разлетятся сомнения в том, что этим началам не суждено развиваться и дальше и шире. Суровые меры стеснения доказали свою непригодность и односторонность… Вы в расцвете сил, — перед вами давно уже раскрыта книга государственного управления, — раскройте же душу народа вашего и дайте выйти на свет желаниям, давно живущим в ней. Они все имеют целью успокоение и развитие России».
«Русская мысль» 2 марта: «… совесть наша… громко вопиет, что между нею и проклятым, невозможным для неё делом — бездна непроходимая. Чиста совесть русского народа, светла, как солнце, и пламенная любовь его к почившему и горяча молитва за него к Богу. Нет, нет, русский народ не может принять на свою голову этого позора; он всецело падает только на отверженцев русской земли, слепых и бессмысленных орудий замысла врагов наших за пределами русского государства, куда ведут и все нити неестественного для русских дела».
«Гласность» 15 марта: «С последней горстью земли, брошенной на могилу покойного государя, закончились его мирское величие и власть, которой русский народ обязан за те начатки свободы и правды, семена коих насаждены в нашем отечестве его властною рукой. В сознании народа ясно, что покойный государь принял мученический венец ни за что другое, как за свой народ, за несомненную любовь к нему. Молчаливо, с глубокой и смутной думой проявляет народная масса свои чувства, вызванные внезапной смертью искренне любимого государя, убитого одичалыми безумцами. Кто не отделяет себя от народа, тот считает безумством насиловать народную волю и его сознание, кто хочет стоять в передовых рядах этого народа, тот должен разделить глубокую и истинную народную печаль».
«Русь» 4 марта: «Царь убит. Русский царь у себя в России, в своей столице, зверски, варварски, на глазах у всех — русскою же рукою… Небывалое, неслыханное творится на святой Руси! Кто те, что смеют пятнать грехом наше историческое [315] бытие, класть позор и срам на наши головы? Посягательство на царя — это посягательство на самый народ, это насилие над народной волею и свободою… Никакие правосудные казни не смогли до сих пор его истребить и никакими внешними силами не извести этого семени зла. Неужели, однако, это новое страшное поругание над русской совестью пройдет и на сей раз бесследно, и не воспрянет русская совесть, и не стряхнет с себя греха, лени, праздного коснения и недомыслия?»
Журнал «Дело», № 3 за 1881 год: «Шестидесятые годы явились моментом необыкновенного подъема нашего духа, необыкновенного напряжения наших умственных сил и небывалого ещё развития критической мысли, во главе которого встало само правительство, для которого совершенно было ясно, что для борьбы России за своё международное государственное существование ей необходимо открыть новые возможности для развития внутренних сил. Во время шестидесятых годов, когда возвышенные идеи носились у нас в воздухе, всякий стремился думать в направлении общего блага, блага народа, и только в этом возвышенном направлении мысли… всякий видел своё достоинство и признак умственной силы. Тогда все думали или старались думать в этом направлении. Другого, более напряженного состояния критической мысли в истории России никогда не бывало. Умственная революция, которую мы пережили в шестидесятых годах, была не меньше умственной революции, которую пережила Франция с половины XVIII века».
——— • ———
назад вверх дальше
Содержание
Книги, документы и статьи
